«Все нам говорили, что в школе ребёнку будет хорошо, — так и вышло»
Как российские дети-эмигранты пошли в школу за границей и что поможет им и родителям справиться с адаптацией
Только за первый год войны с Украиной, по оценкам исследователей и СМИ, минимум 700 тысяч россиян надолго уехали в другие страны, из них более 155 тысяч получили виды на жительство или разрешения на временное проживание за рубежом. Сколько детей уехало вместе со взрослыми, неизвестно, но в большинстве стран, куда российские семьи переехали жить, школьное образование обязательно. Как дети* пошли учиться в Европе, Грузии, Азии и Америке, не зная языка, встретились ли с отвержением или поддержкой и как можно помочь им адаптироваться в новой школе, выяснила «Вёрстка».
*Имена некоторых детей изменены по просьбе родителей
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
«На математике дети считают конфеты, а потом их съедают»
Ульяна, мама Дины, 6 лет, Финляндия
Я из Питера, меня зовут Ульяна, моей дочке Дине скоро исполнится 6 лет. Сама я училась в гимназии, которая ежегодно входит в десятку лучших школ России — она мне до сих пор в кошмарах снится.
Я понимала, что мне, видимо, нужно будет копить деньги и искать какую-то частную школу в Питере с нормальным подходом к детям, потому что домашнее обучение я бы не потянула.
Но в 2022 году мы переехали в Финляндию — муж получил оффер. Здесь начинают учиться в том году, когда ребёнку исполняется шесть, и в 2023 году Дину обязаны были принять в школу. Нас взяли в ту, что буквально в пяти минутах ходьбы от дома.
Когда первый раз пришла туда, я была в восторге. Мне очень понравилась атмосфера. Школа занимает старое здание, которое пахнет деревом и уютом, как бабушкина дача. У учительницы в том классе, куда попала дочь, есть помощница, и у них с Диной очень хороший контакт, хотя никакого общего языка нет.
Дина пока плохо говорит по-фински, но в её школе к этому относятся спокойно. Например, недавно я забирала её после уроков, и она почему-то была очень расстроена, плакала. Что меня поразило: с ней был учитель, который понял, что финский она в таком состоянии учить не может, но не кричал и не давил на неё, а пытался найти к ней хоть какой-то подход. Он использовал гугл-переводчик, какие-то карточки, чтобы у неё была возможность выразить свои чувства и объясниться на родном языке. А в российской школе, я думаю, ей бы на понятном русском сказали: что ты орёшь, замолчи.
В Финляндии в некоторых школах есть интеграционные классы, которые полностью состоят из детей-мигрантов, они там учатся примерно год, и основной упор там на то, что дети учат финский язык с нуля. Но в нашей школе другой подход: ребёнок идёт в обычный класс, и если он совсем не тянет программу, ему находят дополнительных тьюторов.
Я понимаю, что в интеграционном классе Дина, возможно, уже бы заговорила на финском. С другой стороны, мне очень нравится наша школа, наши учителя — это точно лучше, чем если бы она попала в интеграционный класс, но с равнодушными учителями. Такое тоже бывает, это человеческий фактор: дочка знакомой ходит в другую школу, как раз в такой класс для мигрантов — и там так себе. Девочка в девять лет каждое утро говорит: «Надеюсь, я дойду до школы, а не сброшусь с моста».
У Дины есть разные обязательные предметы типа чтения, английского, математики, но все уроки проходят в игровой форме. На английском они учат какие-то простые слова и смотрят мультики, чтобы дети просто не боялись учить язык. На математике считают конфеты, а потом их съедают.
Как родитель я получаю много поддержки от школы. Недавно у меня была отдельная встреча с классной руководительницей Дины. Мы обсудили, какие у нас есть проблемы. Меня спросили, чем Дина интересуется, чтобы скорректировать программу. Я сказала, что Дина любит танцы и экологию, и на этой неделе в классе организовали неделю экологии. Дина там блистала и была очень собой довольна.
Сейчас я вижу, что финская школьная система отстаёт от российской в том смысле, что детей не грузят сразу по самую макушку уроками и домашними заданиями. Они, кажется, в шестом классе проходят таблицу умножения. Зато здесь очень много внимания уделяют интересам и комфорту ребёнка, так что хрен с ней, с таблицей умножения, попозже выучит. Если что, дополнительные занятия возьмём. В дальнейшем учебный план тоже будет адаптироваться под конкретные запросы и возможности ребёнка. И да, школа тут полностью бесплатная, учебники тоже.
Анастасия Рубцова, психолог
Адаптация займёт два-четыре года. Понятно, что ребёнку в возрасте двух — трёх лет будет просто адаптироваться. Первоклашке тоже, потому что дети всё начинают с начала. Ну а подростку, конечно, будет сложнее, потому что главная задача подростка — это быть принятым своим социумом.
В российской школе у подростка уже сформировался некоторый социум, и когда его вытаскивают из этого социума и помещают в другой, он вообще не понимает, по каким законам это всё работает, и элементарно не понимает языка. Как правило, подростки устраивают бунты, истерики и просят вернуться обратно в Россию. Это нормально. На что рассчитывать? На то, что адаптация займёт примерно два — четыре года. Это прямо нужно большими буквами себе где-то написать.
Мы живём совершенно на других скоростях, чем в остальном мире, и это сильно чувствуется. Потом, когда дети адаптируются, это на самом деле сыграет всем на руку и поможет детям. Но адаптация, к сожалению, быстро не произойдёт, поэтому в течение этих двух — четырёх лет они могут и будут плохо учиться, даже если вся система будет работать на то, чтобы им психологически было хорошо.
«Все в школе понимают, что ребёнок в Грузии, скорее всего, не навсегда»
Дина, мама Ярослава, 9 лет, Грузия
Меня зовут Дина, я дизайнер, моему сыну Ярославу девять лет. В 2022 году он пошёл в первый класс российской школы, а заканчивал учебный год уже в Грузии — мы уехали из России в марте, сразу после начала войны.
Ещё в декабре 2021-го мы с мужем обсуждали, что если начнётся война, то мы уедем, не раздумывая. Но как родители мы совершили ошибку — не обговорили возможный переезд с ребёнком, так что для него это было очень внезапно.
Собственно, мы выбрали Грузию, потому что там были школы, где ребёнок мог бы продолжать учиться на русском языке. Сперва мы нашли, где будем жить, и потом стали изучать школы поблизости. Оказалось, что в ближайшей есть русскоязычный класс, а в нём — свободное место для сына.
Это обычная государственная школа в Тбилиси, просто русскоязычная — их несколько по городу. Они берут детей без вопросов, если есть свободные места. Правда, в начале весны 2022 года в Тбилиси приехало очень много таких семей, как мы, в том числе с детьми-первоклассниками, и нам просто повезло, что для нас место нашлось.
Ребёнок от внезапного переезда, конечно, стрессовал, но я ожидала худшего. Школа приятно меня удивила, сына очень хорошо приняли в классе. Детей, настолько доброжелательных к новеньким, я давно не видела.
У них в школе нет формы, более расслабленная атмосфера, чем в России. Предметы примерно те же самые, только без пропаганды. Сына напрягает и расстраивает, что ему плохо даётся грузинский язык, но у него и нет пока мотивации его учить: в классе все на русском говорят, а с местными мальчиками и девочками он пока не подружился.
К сожалению, первую школу пришлось покинуть — за день до начала второго класса её признали аварийной, и всех перевели в другую школу. Мы к тому времени жили очень далеко от неё, поэтому привели Ярослава в школу поближе. И нам опять повезло: там было место в русскоязычном классе, все опять были к нам очень доброжелательны — и дети, и классный руководитель, который очень увлечён работой и пытается всем детям уделять время.
В этих классах учатся дети русскоговорящих грузин, армянские русскоговорящие дети, ну и мы все, кто недавно переехал. Изучение грузинского языка тут обязательно, но от детей не требуют, чтобы они немедленно заговорили на грузинском, мягко относятся, особенно если ребёнку тяжело даётся. Плюс многие в Тбилиси понимают, что ребёнок, скорее всего, не останется в Грузии навсегда.
В общем, нам всё нравится, хотя школьная программа тут не такая интенсивная, как в России. Но мы не сильно загоняемся насчёт академических успехов, и я не беспокоюсь, что сейчас у ребёнка проще программа.
Если ребёнок заболел, тут не требуют выходить на учёбу со справкой от врача. Можно просто написать учителю, что человек приболел и вернётся, когда будет нормально себя чувствовать.
Конечно, в начале было трудновато. Любая эмиграция — это стресс и куча непростых моментов. И у нас был довольно тяжёлый период, когда мы так уставали, что вечерами дома тупо сидели в телефонах. Ресурсы для адаптации к новой стране ограничены, у ребёнка в том числе, поэтому он спасается тем, что больше смотрит видео в телефоне или общается со своими друзьями в интернете. В Грузии Ярослав пока не обзавёлся тут близкими друзьями, но он и дома был не слишком общительный.
Мы не думаем, что будем всю жизнь жить в Грузии. Надеемся найти работу за рубежом и поехать куда-то дальше. Но пока довольно мягкий климат по сравнению с Россией и хорошее отношение учителей к ребёнку облегчают нашу жизнь. Тут вообще очень доброжелательное отношение к детям, их любят и во всём им помогают.
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
Анастасия Рубцова, психолог
Первое, чего стоит ожидать родителям, — это поддержки со стороны системы образования. Для российского родителя часто совершенно не очевидно, что эту помощь можно попросить и получить. Основной стресс российского родителя — в том, что он пытается «победить гору» в одиночку.
Но куда бы люди ни приехали из России, со стороны системы образования они получат, скорее всего, не противодействие, но поддержку — будь это хоть Грузия, хоть Европа или Америка. Скорее всего, в новой стране образование для ребёнка будет не правом семьи, но обязанностью. И поэтому система сделает всё для того, чтобы ваш ребёнок пошёл в школу.
А дальше система, особенно в Европе, имеет много рычагов для того, чтобы ребёнку было если не хорошо на первом этапе, то хотя бы терпимо.
«В таком окружении у дочери не будет предрассудков»
Екатерина, мама Ани, 6 лет, Таиланд
Мы уехали в сентябре 2022 года — я, муж и дочка. До эмиграции мы планировали, что дочка пойдёт в хорошую гимназию во дворе нашего дома. А когда началась война и мобилизация, мы поняли, что психологически не можем больше оставаться в России. Сначала поехали в Европу, несколько месяцев жили в Болгарии и после приехали в Таиланд.
Дочке шесть, но она общительная и сообразительная, поэтому мы решили отдать её в местную школу в этом году. Тут есть государственные школы, в которых учатся тайцы, но в них нереально попасть, если ты не гражданин Таиланда. И всё обучение в государственных школах проходит на тайском, нет никаких адаптационных классов. Поэтому мы выбирали из частных школ — тут их очень много разных, потому что много эмигрантов как из России, так и из Европы и других стран. Нашу школу мы выбрали по рекомендации друзей. Обучение в ней стоит примерно 550 долларов в месяц, и это считается вполне бюджетной школой.
Нам и ребёнку школа очень нравится. Дочка пошла в русскоязычный класс, где основные предметы — русский язык, математику, английский, окружающий мир — им преподаёт русский учитель. Физкультура, экология, музыка проходят на английском, и дети учатся его воспринимать. При этом у них есть русскоязычные ассистенты, которые переводят с английского, если ребёнок совсем не понял, что от него хочет учитель.
На экологии в этой школе дети выращивают растения в саду и ухаживают за животными. На рисовании изучают Пабло Пикассо и рисуют в стиле кубизм. Уроки у них по 45 минут, но нет домашнего задания вообще. Когда мы спросили про домашки, нам сказали, что восемь уроков в день для детей вполне достаточно. «И потом, — сказали нам, — дети живут на острове, им нужно время, чтобы купаться и веселиться».
Мы рады, что учителя в этой школе из разных стран. Я всегда хотела, чтобы мой ребёнок был воспитан толерантным, чтобы у неё не возникало сложностей с людьми других национальностей, другого цвета кожи. В таком окружении у неё не будет предрассудков.
Конечно, тут в школе много непривычного, но скорее позитивного. Они ходят босиком, или, например, недавно нам прислали видео, и я заметила, что один мальчик в классе сидит на стуле, прижав ногу к груди. Ему так удобно — и всем всё равно, это не считается нарушением дисциплины и правил. В России родителей за такое вызвали бы к директору.
Про будущее образование дочки загадывать сложно, потому что мы сами не знаем, сколько пробудем в Таиланде. Возможно, мы попробуем переехать в Европу. Но тайские частные школы, как правило, сертифицированы по какой-нибудь международной программе. Конкретно в нашей школе — кембриджская программа, и в другой стране можно будет пойти в школу с такой же программой.
Анастасия Рубцова, психолог
Вообще забудьте про оценки года на три. Если оценки будут хорошие, это вовсе не означает, что адаптация идёт хорошо. Это может означать, что ребёнок талантливый, что ему легко даётся учёба, что он хочет вас порадовать или что это для него способ самоутвердиться в коллективе. Если ребёнок учится плохо, это не означает, что у ребёнка плохо идёт адаптация.
А как понять, что адаптация идет хорошо или неважно? Можно смотреть, как ребёнок осваивает язык и пространство вокруг. Рассказывает ли он, что произошло в школе? Отмечает ли, как вели себя другие дети, что говорили учителя? Если да, это хороший знак.
Бывает, у детей случаются вспышки агрессии и истерик, они дерутся с одноклассниками. Насторожиться надо, если ребёнок стал намного больше или намного меньше есть, стал хуже спать, у него случаются ночные кошмары, начались проблемы со стороны желудочно-кишечного тракта, дерматиты — всё это связано со стрессом адаптации. Такая ситуация, конечно, требует поддержки психолога, невролога. Но она опять же не означает, что школа плохая, что родители плохие или ребёнок плохой. Это означает только, что нагрузка на ребёнка чрезмерная и нервная система так реагирует.
«Испанцы очень громкие, что для русского ребёнка-интроверта — просто шок»
Елена, мама Иры, 15 лет, Испания
Мы с семьёй переехали в Испанию в январе 2023 года, так как у нас был хотя бы примерный план получения ВНЖ в Испании: вариант вида на жительство по оседлости или по работе. Плюс здесь море. Мы готовились к переезду из России с начала войны, но не могли выбрать страну и поэтому не учили язык. Дети — у нас их трое — раньше тоже не учили испанский. Сейчас дети во 2‑ом, 6‑ом и 9‑ом классах, если у младших есть какой-то запас времени, чтобы выучить язык и адаптироваться, то у старшей этого времени нет и принять это непросто.
В России она ходила в «вальдорфскую» школуi. У неё были очень тёплые отношения с учителями, а классных поездок ждала даже я, так как у нас был отличный класс — общались и дети, и взрослые, было очень интересно. Мне есть с чем сравнивать: 1‑ый класс дочь «отсидела» в обычной школе, я забрала её оттуда через месяц, доучила на домашнем до 2‑го и перевела в вальдорф: тогда я перестала воспринимать школу как что-то враждебное.
Когда мы уезжали, дочь была в курсе политических событий, ей было 14 и у неё был свой подростковый кризисный период, который она как-то проживала. Мы собрались за месяц, продали вообще всё, что не смогли перевезти, — и всё равно к такому переезду просто невозможно было подготовиться.
Когда дочь пошла первый раз в школу в Испании, я очень переживала. Я слышала много историй о подростках, которые в новой стране просто отказываются ходить в школу. А в Испании, например, вариантов учиться удалённо нет.
Мы переехали в Каталонию, здесь в школе надо знать сразу два языка: образование, учебники — всё на каталанском, общение — на испанском. И вот подросток из России, который и так в собственном кризисе, оказывается в среде, где не понимает вообще ничего. В Испании вся школьная система построена иначе, общение с учителями, друг с другом, школьные предметы (например, объединены химия и биология, алгебра и геометрия) — всё непонятно.
В Испании много помощи от государства, сама школа делает для ученика всё, что может. У школ здесь есть алгоритм принятия иностранцев: они пытаются найти кого-нибудь, кто говорит на родном языке новичка, чтобы помочь адаптироваться, разрешают первое время использовать мобильный для общения (во всех школах телефоны запрещены). Но получилось, что старшая дочь пошла в школу за три месяца до окончания учебного года и мало что успела выучить. Хотя к тому моменту она уже учила испанский онлайн, это всё равно был огромный стресс.
Первое время дочь просто присутствовала на уроках и пыталась понять, что происходит. Дети и учителя максимально вовлекали её в выполнение заданий, в совместные проекты. С парой предметов было всё понятно, например, с алгеброй — уровня московской школы было достаточно. А вот с физикой, химией или каталанской литературой — полный провал!
В Испании есть свои особенности: например, занятия в школе идут с восьми утра до пяти вечера, то есть почти целый день. Подросток весь день находится в среде, в которой не понимает язык, молчит и ощущает себя чужаком, при том что как такового процесса изучения чего-либо не происходит, нельзя перекинуться шуткой и не понимаешь, когда все вокруг смеются и что они вообще делают целый день. Думаю, это утомительно и лишает мотивации.
Плюс испанцы очень общительные, очень громкие, на уроках постоянно стоит шум, это такая «рабочая атмосфера», а для российского подростка-интроверта — просто шок. Если ученик проводит время отдельно ото всех, учителя пытаются этого человека максимально интегрировать. А человек этот иногда просто находится в ужасе, не хочет интегрироваться, а хочет посидеть в тишине и наедине с собой. С другой стороны, у этого есть позитивная сторона, потому что испанцы не оставляют ребёнка одного, ему приходится пытаться понимать, общаться, хоть как-то.
Я не настаиваю, чтобы дочь общалась с другими подростками, я понимаю, что это тоже отнимает силы. Да и как можно заставить общаться? Я сама так устаю от изучения языка и бытовых вопросов, что заводить новую дружбу у меня нет сил. Конечно, нам всем больно от того, что пришлось расстаться с дорогими людьми: у дочки в России осталась подружка, остались любимые бабушка и дедушка, собака и кошка, дача, которые нельзя ничем заменить.
Образовательные маршруты в Испании не похожи на российские. Сначала я была уверена, что дочь пойдёт здесь, как и в России, в 10 и 11 класс. Но потом начала изучать вопрос, встретилась с учителями в новой школе, которые собрали целый консилиум по моему ребёнку, задавали много вопросов, по-настоящему пытались понять, насколько ей комфортно, в чём именно её трудности и нормально ли, что она не общается сразу со всем классом. Они и правда много внимания уделяли вопросам её психологического состояния!
Для продолжения обучения в школе, в 10 – 11 классах, в Испании нужен высокий уровень языка. То есть не все каталанцы идут учиться в школу дальше, что уж говорить об иностранном студенте… Сначала я паниковала, потом стала рассматривать другие варианты. В Испании необязательно иметь высшее образование, чтобы иметь зарплату, на которую можно прожить и быть счастливым. Бывает, что наоборот, высшее может даже мешать. Недавно мы обсуждали дворников, которые в Барселоне выглядят стильно. Выяснилось, эту работу хотят многие, так как есть соцгарантии и высокие зарплаты. Наше «будешь плохо учиться — станешь дворником» уже не работает.
После школы можно пойти в колледж, а затем уже получать высшее. Тут вообще система довольно гибкая, молодые люди не торопятся взрослеть, иногда думают, кем хотят стать, когда вырастут, уже ближе к тридцати. В школе не позорно остаться на второй год, даже наоборот: как хорошо, что ты хочешь повторить этот год и получить дополнительные знания! Или можно взять год после школы на подумать, что делать дальше.
Испанские учителя радуются, что я так сильно забочусь об образовании дочери и хочу помочь ей. Они максимально идут навстречу, разрабатывают для неё адаптированную программу, стараются помогать во всём, в чём могут. При этом, мы с ними, конечно, как с разных планет: они не понимают мой московский тип мышления и наш ритм жизни, когда всё нужно делать быстрее-быстрее, иначе «мы все умрём».
Дочь тоже старается учиться, адаптироваться, насколько хватает сил. Я помню, что сначала думала так: мы будем ходить в испанскую школу очно, а в русскую — онлайн, сдадим там ЕГЭ… Оказалось, это так не работает. Наши дети — живые, две школы для них было бы запредельной нагрузкой.
С кем бы я ни общалась, все мне говорили: не торопитесь, выдыхайте, всё сложится. Постепенно я успокоилась, а может быть, я просто устала об этом думать, ведь я не могу за дочь выучить язык и учиться за неё не могу. Я могу только поддерживать изо всех сил, оплачивать репетиторов по языкам, говорить с ней о будущем. И, конечно, о прошлом.
Анастасия Рубцова, психолог
Два-четыре года адаптации — это совсем немного на самом деле. Мало кто из детей, которые сегодня приехали в эмиграцию, станет новым Илоном Маском, они станут просто хорошими людьми: кто-то более успешным, кто-то менее. Пауза на адаптацию на два — три года не трагична. Это не страшно, они везде успеют. Все европейские общества по этому принципу работают. Есть некоторая база для школы — научить читать, писать. Если ваш ребёнок более одаренный, есть система гимназий, в которых нагрузка, например, выше, чем в российских школах, и там действительно много требуют, но без садизма.
Каким-то образом ребёнку нужно закончить школу на новом месте. Может быть, с опозданием, ничего страшного. А дальше он адаптируется, и вы поймёте, на какой примерно университет ориентироваться. А может, не на университет, а на колледж. Жизнь очень длинная, карьерную и образовательную траекторию не обязательно запускать в десять лет.
«В американской школе к ребёнку-иностранцу относятся с добром, взрослым не наплевать»
Анастасия, мама Веры, 8 лет, США
Мне 37 лет, а дочери Вере — восемь. Мы жили в Подмосковье, в городе Пушкино. К моменту, когда Вере нужно было пойти в первый класс, мы с мужем были в процессе получения визы в США (до этого выиграли «грин-карты»), но уверенности, что уедем, не было. Поэтому целую неделю Вера проходила в российскую школу рядом с домом.
1 сентября во дворе школы прошла бесполезная линейка, перед первоклашками выступали все —от депутата до священника. Им сразу начали задавать огромные домашние задания. Вера приходила из школы и плакала, потому что в классе было сорок человек, и на всех — одна учительница, которой не хватало времени ни на кого. Это был большой стресс для неё.
А потом мы получили визы в США, началась мобилизация, и мы уехали в авральном порядке. В октябре 2022-го уже были в Штатах, в Северной Каролине. Чтобы присоединиться здесь к школе, надо, чтобы у тебя был контракт на аренду жилья. Сначала мы нашли дом, потом на Веру посмотрели в специальном центре для иностранных студентов и сказали, что она может пойти в первый класс. Английского языка она не знала, но тут это необязательно для посещения школы. В итоге в местную школу Вера пошла в начале 2023 года.
До переезда мы расспрашивали эмигрантов про школы в Америке, и все нам говорили: «Вообще не парьтесь, в школе ей будет хорошо, ей помогут, скорее всего, через полгода она заговорит на английском». Собственно, почти так и получилось.
После первого дня в школе Вера часа полтора рассказывала, как всё прошло, и не могла остановиться. Она была в настоящем восторге и с воодушевлением описывала все детали, начиная от того, как их встретили, и заканчивая походом в библиотеку.
У школы их встречали помощники учителей, молодые девочки и мальчики, во дворе играла весёлая музыка. Дочери сразу понравилось добрая учительница и её ассистентка. Веру поразило, что в классе можно сесть на ковёр, что в библиотеке можно было выбрать книжку и взять её домой, что на физкультуре они занимались йогой.
В этой школе вообще не было русскоязычных детей, кроме Веры. И учительница в первый же день предложила сделать карточки для Веры с какими-то наиболее необходимыми фразами. Она написала мне их на английском, я перевела их на русский, и учительница их напечатала, чтобы первое время лучше понимать Веру. Потом они начали использовать компьютер, детям раздали планшеты, в которых есть учебные программы по математике, чтению и переводчик. Учитель настроил планшет так, чтобы задания были на русском, и Вера могла их выполнять.
В общем, у меня не было ощущения, что ребёнок ничего не понимает в школе. Потом мы перешли в другую школу, поближе к дому, там уже учились несколько русскоязычных детей. Веру в первый же день познакомили с девочкой Ирой и сказали, что Ира всегда поможет, если что-то непонятно. То есть в плане адаптации в американской школе к иностранному ребёнку относятся внимательно, с добром, взрослым не наплевать на ребёнка, и ребёнок эту заботу чувствует. Для детей, которые не владеют английским, его преподают дополнительно в небольших группах примерно по полчаса в день.
Из минусов — здесь очень распространено оружие. Поэтому для детей уже в начальных классах проводили учения на случай шутинга в школе. Но это такая реальность, и понятна попытка защитить детей, показать им, что делать в таких ситуациях.
Я знаю, что родители из России часто недовольны слабой американской школьной программой. Но мне кажется, что в начальной школе главное — это научиться читать, писать и не возненавидеть сам процесс обучения. А с этим тут всё в порядке!
Анастасия Рубцова, психолог
Не надо удивляться, если ребёнок склонен сокращать себе нагрузку, если он отказывается от хобби и увлечений, не хочет идти на кружки, которые мы ему в зубах притащили. Карате, рисование, футбол, дополнительный английский подождут.
Если хочет, пусть занимается, но если нет — и слава богу, значит, ребёнок здоров, просто больше он не потянет. Тут нам очень важно притормозить и отрефлексировать, что наше желание организовать ему кружки — это не забота о ребёнке, а наше стремление в своих глазах выглядеть хорошим родителем. Наша забота о ребёнке может заключаться как раз в том, чтобы оградить его от лишних нагрузок.
Обложка: Дмитрий Осинников
Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →